Почему о прорывных открытиях не слышно уже десятилетиями — в материале РБК Тренды
Наверно, такие суждения многим покажутся странными. Особенно сегодня, когда мы, казалось бы, наблюдаем «золотой век» в области технического, медицинского, научного и социального прогресса и до точки сингулярности вроде бы остается всего ничего.
Однако, как считают многие эксперты, наши представления о неудержимости человеческого прогресса — всего лишь декорация, изящно выстроенная медиа. По сути, все, чем мы так гордимся сегодня, — лишь доработанное и доведенное до ума наследие полувековой давности.
Открытие рентгеновского излучения и двойной структуры ДНК, пенициллина (то есть антибиотиков) и инсулина. Разработка методик экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) и первые шаги на пути создания ИИ. А еще — транзисторы, атомная энергия, начало освоения космоса, телевидение, первые компьютеры и интернет. И это — лишь часть того, что было открыто в прошлом веке и привело к развитию промышленности и производительных сил, изменившему нашу повседневность до неузнаваемости.
И если эти и другие открытия так называемого «золотого квартала» (1940–60-е годы) сегодня были усовершенствованы и окончательно встроены в нашу жизнь, то мы сами принципиально нового в области научно-технологического кластера так и не произвели.
«Конечно, персональный компьютер и его двоюродный брат смартфон принесли за собой большие изменения: многих товаров и услуг стало больше, а их качество увеличилось. Но в сравнении с тем, что видела моя бабушка, базовые жизненные обстоятельства сегодня остались прежними», — с долей грустной иронии пишет американский экономист Тайлер Коуэн.
С чем же связана эта «технологическая стагнация»? Почему научно-технический прогресс не двигается с места уже почти полвека?
Курс на замедление
Глобальное старение населения — один из возможных ответов на вопрос. По меньшей мере, к такому выводу пришла группа российских ученых из ВШЭ, Московского института востоковедения РАН и Института социально-гуманитарного образования МПГУ.
Они опубликовали коллективную статью-исследование в журнале Technological Forecasting and Social Change, в которой не только описали один из возможных факторов, тормозящих темпы технологического роста, но и дали прогноз относительно его ближайшего будущего.
Ученые полагают, что технологическое развитие хоть и движется в тенденции с гиперболическим ускорением, но при этом довольно регулярно сменяется периодами замедления. Для примера можно разделить всю историю человечества на три сверхдлинных цикла, каждый из которых начинался и завершался технологической революцией:
- аграрный (между 12 тыс. лет до н. э. и 3000 годом до н. э.);
- индустриальный (с последней трети XV века по первую треть XIX);
- кибернетический (между 1950-м и 2060–70 гг.).
В каждом из этих трех больших циклов можно наблюдать единый повторяющийся сценарий:
- сначала открытие и имплементация новых технологий увеличивается и ускоряется;
- затем, достигнув пика — точки сингулярности, — тренд замедляется.
Иными словами, привычная для нас модель линейного и стабильного прогресса, созданная мыслителями эпохи Просвещения, не работает. В логику технологического роста всегда включены как периоды ускорения, так и спада. И свидетелями периода подобного спада мы все сегодня и являемся.
По словам одного из участников исследования Алексея Коротаева, заведующего Научно-учебной лабораторией мониторинга рисков социально-политической дестабилизации НИУ ВШЭ, такая модель ускорения, сменяющегося замедлением, хорошо заметна по динамике численности населения Земли. Долгое время считалось, что демографический рост также движется с постоянным ускорением. Однако с 1970-х годов произошло изменение глобальной траектории — ускорение сменяется замедлением, и такой тренд, по прогнозам ООН, будет продолжаться.
Можно ли описать эти темпы технологического ускорения и замедления через некоторую закономерность? Авторы коллективной статьи считают, что да: корреляцию нужно усматривать в динамике численности населения.
«В нашем исследовании мы хотели показать, что тенденцию технологического развития, которую мы наблюдали в прошлом веке, нельзя напрямую переносить на современность. Ведь вместе с замедлением роста численности населения, произошло и закономерное замедление темпов технологического развития — траектория развития сменилась на другую. И, по нашим данным, точки сингулярности на нашем, кибернетическом цикле мы достигли уже в 2018 году, так что нынешнее замедление вполне закономерно», — рассказывает Алексей Коротаев.
Согласно прогнозам исследователей, эта тенденция будет сохраняться вплоть до 2030 года, когда наступит третий этап кибернетической революции — эпоха «умных» саморегулирующихся систем. А затем наступит четвертая фаза — в 2055 году, когда эти системы усовершенствуются до такой степени, что займут центральное место в новом производственном процессе.
Причем самые значимые трансформации будут происходить в области медицины, ведь к этому моменту людей преклонного возраста станет еще больше, а значит, в разы увеличится и спрос на подобные технологии.
Машина, вытесняющая ученого
Тем не менее, приведенную выше интерпретацию разделяют далеко не все специалисты. Главным образом это связано с тем, что такая модель, при всей ее ясности, «грешит» излишней математизацией, которая чрезмерно схематизируют сложную реальность. Если отойти от этой модели, поле, объясняющее торможение темпов научно-технического прогресса, становится более многомерным.
Например, Тарас Вархотов, доцент кафедры философии и методологии науки МГУ им. М.В. Ломоносова предлагает рассмотреть сразу несколько факторов, которые привели к «стагнации» научно-технологического развития.
- XX век, по сути, подвел итоги развития фундаментальной науки, после чего начался переход к совершенно новой форме существования знания, от которого требуется экономическая эффективность.
Современная наука распадается на все более изолированные области знания, каждое из которых оперирует разными понятиями, закономерностями и математическими средствами.
Иными словами, некогда единое научное пространство сегодня фрагментируется, а механизмы координации между разными дисциплинами и формирования целостной «научной картины мира» слабеют. Как замечал Станислав Лем: «Очень может быть, что уже сейчас в научных книгохранилищах всех континентов находится множество сведений, которые при простом сопоставлении друг с другом компетентным специалистом дали бы начало новым ценным обобщениям. Но именно это и затормаживается ростом специализации, внутренней постоянно растущей дифференциацией наук…».
В результате человек теряет возможность получать полноценное фундаментальное научное образование — в области как гуманитарных, так и естественных наук. Последние, по словам Вархотова, «становятся все более прикладными и инженерными — и за счет этого перестают работать с общими фундаментальными закономерностями».